Первая трудность состоит в том, что у меня нет ни малейшей ясности в том, кто же является заинтересованным адресатом? – Если все это просто самовыражение и своего рода «перформанс» в постмодернистском духе, то, что ж, как говорится: «Жужжите пчелки…», - почему бы и не пожужжать? - Если же адресатом предполагается элита – то есть те, кто реально принимает решения и реально властвует, - то проблема в том, что для того, чтобы «жужжание» было бы услышано и, тем более, востребовано, оно должно отвечать интересам и потребностям элиты. Но, известны ли нам эти потребности и интересы доподлинно? - В каком соотношении они находятся с интересами российского плебса и мировым цивилизационным процессом? - Вряд ли аналитику следует бездумно принимать в качестве непосредственного выражения целей и интересов элиты публичные выступления политиков, хотя бы и самого высокого уровня. Если же тексты, мысли и рекомендации адресованы «массе», то вопрос: «А что, собственно, масса со всем «интеллектуальным богатством» должна и практически может и будет делать?

Автор не знает определенного ответа на все эти вопросы. В этом смысле, он вынужден обращается к птичкам и глаголать в пустоту, имея целью скорее упорядочение собственных мыслей, чем стремление переделать мир.

Вторая трудность связана с насущной необходимостью преодоления «массового языка» с его вполне бессмысленным «одушевлением» таких понятий-образов, как «страна», «государство», «Россия».

Мы слишком часто забываем, что словосочетания «дух народа», «российские интересы», «Россия приняла решение…» и т.д., - не более чем иероглифы, метафоры, относящие к значительно более тонким объектам и обстоятельствам.

Только отдельные личности обладают разумом. Только отдельные личности обладают «духом», потребностями, имеют интересы, ценности и цели. Только отдельные личности принимают решения и их реализуют практически. Метафоры « государства», «народа» и т.д., лишь маскируют наше незнание интересов, целей, потребностей, «духа» реальных личностей, которые и есть в реальности носители "национальных", якобы, интересов, «народного духа» и прочих мифологических сущностей. Об это часто забывают, воспринимая метафоры, гиперболы и прочие синекдохи так, как если бы они были реальностью.

Между тем, без соотнесения с не-метафорической реальностью, без указания об интересах каких конкретно индивидуумов идет речь, метафоры, подобные «американским интересам» или «русскому духу», лишь затемняют реальность, путают мышление и, в конечном итоге, ведут к катастрофическим ошибкам.

Третья трудность состоит в том, что планировать частное будущее, даже если это будущее «великой страны», технически невозможно без понимания двух обстоятельств: объективного хода исторического процесса и взгляда на этот ход и свое места в наступающем будущем всех значимых игроков.

Это усложняет проблему многократно: серьезная аналитика должна опираться не на мифы и метафоры, а, с одной стороны, на научное понимание общих закономерностей исторического развития, с другой – на детальное действующих интересов, ценностей и т.д., не метафорических, а более чем реальных игроков из плоти и крови. А для этого, как минимум, игроков надо знать. Ответ же на вопросы: Кто игроки? «Чья рука -последняя»? Кто на самом деле и почему принимает те или иные решения? – Это само по себе очень непростая задача и в этом нет никакой «конспирологии».

Чтобы дать хотя бы примерное представление о масштабе возникающих трудностей в количественном выражении, полезно оценить усилия, которые потребуются, например, для разработки, совершенствования и поддержания единой реляционной базы данных мировой элиты, не говоря о сопутствующих экспертных системах и инструментария добычи и проверки достоверности информации.

В настоящее время считается, что в мире насчитывается около 200 государств (193 государства – члена ООН и несколько непризнанных). Пользуясь древним правилом относить к элите «верхние десять тысяч» в каждой стране, число персон в такой базе данных будет насчитывать порядка 2 миллионов человек, а полная матрица попарных связей между ними должна будет содержать 4*10¹² элементов. И это без учета того, что влиятельные фигуры совершенно не обязательно занимают публичные позиции. Но главное, матрица должна включать содержательную, меняющуюся во времени информацию. Даже если задействовать в этом благородном деле все население Земли, то каждому человек придется «курировать» около 600 связей! – Это значит: одной «механикой» тут обойтись невозможно. Но и пустая «аналитика» без соответствующей конкретики сродни не астрономии, а астрологии.

Четвертая трудность определена распространенностью в обществе «хронических вывихов сознания» - распространенной бытовой и псевдонаучной мифологии, разнообразных вульгат в духе: «В своей теории относительности Эйнштейн доказал, что все в мире относительно…».

Общественные науки, в силу их «лингвистического», по большей части, характера, особенно подвержены такой вульгаризации, не говоря о намеренной деформации с помощью СМИ, и т.д.

Так, или иначе, все перечисленные трудности должны постоянно находиться в поле зрения исследователя глобальных процессов и тех, кто пытается заглянуть в будущее.

2. Марксизм на двух страницах.

Критика марксизма на Западе, как правило, отсылает наивных слушателей к «утопической стороне» марксизма: «Вот, де, чудак! - посмеиваются они с университетских кафедр – Знаете, как Маркс понимал свободу? –Свобода – это когда человек час попашет, потому что ему в голову стукнуло, потом час стишки попишет, потом с рыбку половит… Все только по желанию… И всем всего хватает! – Смешно!»… Но такое «понимание» - есть намеренная вульгаризация марксизма. Маркс лишь акцентировал внимание на экономическом характере принуждения к труду, в том числе, на экономическом принуждении, возникающем из-за самого факта разделения труда.

Вторая линия атаки связана с марксовым пониманием стоимости. Тут проблема скорее лингвистическая, нежели научная. Она связана с намеренной путаницей между микроэкономической ценой-стоимостью, формируемой здесь и сейчас (в том числе и по механизму «предельной полезности), и макроэкономическими процессами , в которых все эти частности усредняются и главная, неопровержимая идея марксовой теории становится предельно ясной.

Эта идея и, одновременно, важнейшая заслуга Маркса состоит в том, что он поставил в центр политэкономии главный факт (замечу, здесь общепринятый словарь беден!): новое качество жизни в самом широком смысле создается исключительно трудом людей.

Нельзя сказать, что сама идея абсолютно нова. Еще Локк утверждал, что именно труд – основа всеобщего благосостояния, а Адам Смит утверждал, что затраченный труд определяет цену вещей и услуг...

Заслуга марксизма состоит, однако, в том, что Маркс впервые в истории поделил людей не по вторичным признакам (богатые/бедные, «свои»/«чужие» и т.д.), а выделил главную экономико-политическую дихотомию: он разделил людей по способу извлечения ими дохода, а доход может быть либо трудовым, либо нетрудовым. И третьего не дано.

Открытое Марксом деление абсолютно: никакая часть дохода не может быть одновременно и трудовой, и нетрудовой. Таким образом, противоречие между трудовым и нетрудовым доходом - есть противоречие базовое, антагонистическое.

Эта идея и есть основа марксовой социально-политической теории и имеет далеко идущие последствия, пронизывая экономику, политику и, главное, определяя единственный содержательный подход к пониманию истории: в силу антагонистичности главной политэкономической дихотомии, история на всем своем протяжении может рассматриваться как взаимодействие двух переплетающихся, но не смешивающихся потоков: эволюции способов труда и способов извлечения нетрудовых доходов.

Историко-экономико-политические состояния общества являются, таким образом, сочетанием основных способов труда и основных способов извлечения нетрудовых доходов.

Что касается основных способов труда, то это хорошо известные собирательство и охота в примитивных обществах, скотоводство и земледелие – в традиционных, индустриальное производство на следующей ступени развития, организационно - информационное производство на постиндустриальной стадии развития, и т.д.

Наиболее общая классификация способов получения нетрудовых доходлв включает на высшем уровне две категории: природную ренту и насилие.

В свою очередь, насилие делится на прямое (грабеж и, скажем, рабовладение) и косвенное, например, экономическое принуждение к передаче результатов труда человека насильнику, тайное для жертвы похищение результатов ее труда, мошенничество, и т.д.

Основные формы труда определяют характер цивилизации.

Способы извлечения нетрудовых доходов определяют строй.